Снова март, как вина,
Снова боль, как струна,
Снова самое время капель пить до дна.
И летят феврали,
Как летят журавли,
За безумие жизни, за время Земли.
В этом призрачном «за»
Открываю глаза,
И насилую вдрызг крылья и тормоза.
Между Солнцем и злом,
Где ни «до», ни «потом»,
Ветер с юга парирую жадным глотком.
В нем надежды чуток,
И прозрения шок,
И пол литра тоски, чтоб насытится впрок.
Пересменка дорог,
Перекресток тревог,
Передряга на марше… И где-то там Бог!
Значит чучела жгут,
Выставляя на суд
Черный масляный дым и чесоточный зуд.
На тарелках блины -
За столом, все равны,
За окном наступление новой в..ны…
Снова боль, как струна,
Снова самое время капель пить до дна.
И летят феврали,
Как летят журавли,
За безумие жизни, за время Земли.
В этом призрачном «за»
Открываю глаза,
И насилую вдрызг крылья и тормоза.
Между Солнцем и злом,
Где ни «до», ни «потом»,
Ветер с юга парирую жадным глотком.
В нем надежды чуток,
И прозрения шок,
И пол литра тоски, чтоб насытится впрок.
Пересменка дорог,
Перекресток тревог,
Передряга на марше… И где-то там Бог!
Значит чучела жгут,
Выставляя на суд
Черный масляный дым и чесоточный зуд.
На тарелках блины -
За столом, все равны,
За окном наступление новой в..ны…