Прощай, Бродяга!

 (Бесстрашному коту Мурзику, ушедшему без следа, посвящается…)

Прощай, Бродяга!
Бесстрашный рыцарь, страшных уличных боев,
The Lord of дерзкой и безбашенной отваги
Отправился в бесспорно лучший из миров,

Где воины со всех концов,
Галактики Обетованной,
Все в орденах из шрамов и рубцов
У райской пристани зализывают раны,

А мимо проплывают караваны
Бесславной радости, унылой красоты.
С усмешкой вслед им смотрят хулиганы.
И где-то там, меж этих ликов, Ты!

P.S. Судьба Защитника – не голые понты,
В ней каждый день – позиционный бой,
В ней каждый шаг – сожженные мосты.
Ты справился. Пора и на покой…

Новогоднее

Давай, Новый год, я знаю ты в силах
Пробить эту стену из льда и гранита,
Промчаться стрелою сквозь ржавое сито
И остаться в живых, на зубах и на жилах.
Я верю в тебя, Новый год!

Заводи хоровод, можешь ты в лучшем виде
Уйти от погони брехни и позора,
Отмыться от грязи гибридного мора
И не сбиться с пути в темноте и обиде.
Я молюсь за тебя, Новый год!

Зажигай огоньки, чтобы взвились кострами
Чумные бараки двадцатого  года,
Чтобы было зачем, без тропинки и брода,
Идти в небеса босиком и с боями.
Я иду за тобой, Новый год!

Кроши оливье, беспардонно и страстно,
Чтобы жрать эту жизнь было делом рисковым,
Чтобы призрачный миг между Старым и Новым,
Был до ужаса ярким и до жути прекрасным.
Я вгрызаюсь в тебя, Новый год!

Наливай до краев из бездонного чана
Здоровья и силы, любви и удачи,
Событий без меры, историй без сдачи,
Елея на душу и бальзама на раны.
Я пью за тебя, Новый год!

«Вячеславка»

На висках усталые снежинки,
Вносит жизнь в любой портрет  поправку.
В день, когда все пишут «валентинки»,
Напишу я другу «вячеславку».

Из далекой юности «маляву»,
Что когда-то удалась на славу.
Передам сквозь годы и невзгоды
Пригорошню  ветреной свободы.

Что трепала кудри, было дело,
Что мечтать хотела и умела.
Но рука Судьи и Бригадира
Разбросала нас по карте мира.

Время разлетелось облаками,
И вдруг оказалось между нами,
Тот, кого не поминают всуе
Прочертил двойную и сплошную.

Только в этом мире есть едва ли,
Правила, что мы не нарушали,
Так что мы еще пофестивалим,
Наливай, и за тебя: «Погнали!»…

На руках разбитые дороги,
Этот мир строптив, суров и жёсток.
Только рано подводить итоги,
Пятьдесят не крест, а перекресток.

Два бойца

Только тестостерон, только адреналин,
Это все, что нам нужно, и все, что в нас есть.
Диверсанты любви в лабиринте морщин,
Беспросветная доблесть, гремучая честь.

Два бойца бесшабашных, бунтарских кровей,
Несмотря ни на что, из души рвутся в бой.
Не давая понять, что в сражении дней,
Мы уже на две четверти стали собой.

И уже пятьдесят, но ни шагу назад,
Пусть там хмурые черти торчат под судом.
Наше время, не просто дистанция в ад,
Наше время не просто берет на излом.

Без закуски полста, где наш рыцарский дух,
В коллективном походе по злачным местам?
Где восторг и смятение наших подруг?
Где фатальная преданность вздорным мечтам?

Целый век пополам, росчерком топора,
Шрамы, словно зарубки, на наших телах.
И вся жизнь, непонятная, с виду игра,
Где на входе – любовь, а на выходе – страх.

Но бесстрашным бойцам, смерть, вообще, не указ,
И ни разу не цель, райская благодать.
Только жажда любви и победы экстаз,
Чтобы Богу, потом, было, что рассказать.

Так что самое время, стряхнув с себя пыль,
Свой потертый полтинник поставить на кон.
Нам еще не дадут записаться в утиль,
Только адреналин, только тестостерон.

Подражание великорусскому страданию

(Недороманс)

Заросло лопухами васильковое поле,
Разорвали овраги заливные луга.
Перелетные птицы улетели на волю,
И из синего неба бегут облака.

Оставляя надежду, в плену безнадеги,
Поминая, сожженные в злобе, мосты.
И пеньками березы, и гвоздями дороги,
Провожают прошедшие мимо мечты.

Ни умыться росою, ни напиться туманом,
Ни вдохнуть полной грудью пьянящий рассвет.
Только звезды конвоем, только небо капканом,
И во тьме бурелома потерянный след.

Даже радуга спьяну упала в канаву
И бессовестно спит под ненастным дождем.
Нет на Бога надежды, а на беса управы,
Жизнь проходит тревожным, безрадостным сном.

Сколько было досады, обиды и боли,
Сколько было всего, что хотелось забыть?
Только было ли небо, только было ли поле,
Только было ли все, что могло с нами быть?

Іменинна

І де ті ласощі? І де ті візерунки?
Що мають прикрашати смак та лад життя.
Де ті відверті по-дорослому дарунки?
Де ті дитячі, як веселка, відчуття?

І де ті знахідки? І де ті таємниці?
Веселі мандри за похилений паркан?
Питливий погляд вглиб сусідської криниці,
Де крапля починає шлях у океан?

І де ті гойдалки? І де ті феєрверки?
Яскраві пристрасті та кольорові сни?
Бурхливі враження від першої цукерки,
Десь в очереті неслухняної весни?

І де ті вогнища? І де ті водограї?
Та квітка папороті у купальську ніч?
Таємна стежка за лаштунки небокраю,
Що оминає повсякденну пересіч?

І де ті витвори? І де ті діаманти?
Різдвяна казка у весільному вбранні?
Суворих буднів чудернацькі варіанти,
Зіркових свят непередбачені вогні?

І де ті пестощі? І де ті витребеньки?
Зненацьке виконання повнолітніх мрій?
Коли раптово, мимоволі, найшвиденько
Збігаються дива у певний вир подій.

Безодня здивувань, кишені, повні неба,
Нечуваний коктейль смачних та гострих страв?
Все це в тобі, нарешті тільки треба
Знайти себе і що Господь подарував…

Два столба

Там, где вовсю чернеет море,
И без стыда танцует лето,
Там, как собака на заборе,
На двух столбах сидит планета.

И, как обычно, процветает,
И ни за что не унывает,
И никогда не устает,
От этой жизни, это вот!

Такая у тебя судьба,
Я знаю точно, я знаю точно,
Шо ты, Одесса, два столба,
И пограничный, и позвоночный.

Налито море до краев,
Поляна «зеленью» накрыта.
И здесь у этих двух столбов,
Живется весело и сыто.

Пусть нет Кремля и Эрмитажа,
И Лувра с Ватиканом, даже.
Лишь солнце, воздух и вода,
Но в лучшем виде, таки да!

Такая у тебя судьба,
Я знаю точно, я знаю точно,
Шо ты, Одесса, два столба,
И пограничный, и позвоночный.

Не три кита, не три слона,
Не пики горного Памира.
Всю Землю держат два столба,
На въезде в лучший город мира.

Такая у тебя судьба,
Я знаю точно, я знаю точно,
Шо ты, Одесса, два столба,
И пограничный, и позвоночный.